Литературная сеть — Литературная страничка

Об авторе

Произведения

Последние фотографии

Последние фотографии

Проникшись болью другого человека, поэт пером ответить может споро,

Несчастьем же придавленный своим, писать о нем он вряд ли будет скоро.

«40 дней» твоих уже позади, но я не знаю, смогу ли когда-нибудь измерить на бумаге всю глубину того безутешного горя, в котором, потеряв тебя, оказались мы, — мама, сестра Сония и я.

Ты была первым читателем двух стихотворений, рожденных нашей поездкой по ту сторону гор. В одном из них ты присутствуешь в местоимениях «мы» и «нам», во втором есть явные строки о тебе, которые теперь воспринимаются мной как твои последние фотографии. Пусть же они станут нерукотворным памятником тебе, а детям твоим — талисманом.

Знать бы, что произойдет спустя каких-нибудь полтора месяца, я бы просил Бога не только за нашу маму, но и за тебя.

А тогда ты прочитала это стихотворение и, уже не имея возможности говорить, показала большой палец.

Ох, этот твой жест! Ты бодро отвечала им на наши вопросы о твоем самочувствии и на второй день после операции, когда нас подпустили к тебе, и последующие два месяца.

Больно, трудно, горько. И все-таки даже в своем горе и своей боли самое верное средство — работа. Ты читала предварительные варианты одной и той же вещи, которая каждый раз казалась мне завершенной. Возникновение последующих версий, совершение поворота в композиции и акцентах, оттачивание и шлифование, — все это едва ли не круглосуточное напряжение в течение целого месяца во имя собственного спасения неразрывно сцеплено в моем сознании с твоим именем и, как это ни парадоксально, во многом обусловлено твоим уходом. Здесь нет этого стихотворения, но когда-нибудь и оно увидит свет.

А в той апрельской поездке ты была, как всю свою предыдущую жизнь, энергичной, решительной, красивой. Такой ты и останешься в нашей памяти.

Публикацию посвящаю тебе, моя сестренка Саима.

2003, сентябрь

ТЮЛЬПАНЧИК и ЧИСТОГАНОЧКА
1
Год третий новой сотни лет,
Апреля ровно середина,
Капризов климата момент,
В Ташкенте все ж весны лавина.
Востока давняя Звезда
Сияет нежными цветами,
То в жар бросает иногда,
То освежает вновь дождями.
Лелеет завязь абрикос,
Стоит в листах резных платан,
Миндаль наводит внешний лоск
И свечи запалил каштан.
Ленинабад советский кто-то
Назвать велел опять "Худжанд",
Пускай бы, но через него-то
Равнинный путь закрыт в Коканд.
Все с той пошло лихой годины,
Когда распался наш Союз…
Чуть позже в Ферганы долину
Один остался верный шлюз.
Бензин, резина, обороты,
Машин не счесть — за валом вал,
Дорога жизни — вот ведь что ты,
Камчикский горный перевал.

2
Ахангаран, Ангрен, Дукент, —
Пути знакомые приметы:
Судьба, лицензия, клиент, —
Как лотерейные билеты.
Ташкентской области граница,
Ухабы, рытвины — трясет,
Блокпост последних лет традиций
Свою обязанность несет.
Пейзажи вешние дороги:
Громады скал, алчи кипень,
Горы зеленой склон пологий,
Тумана шапка набекрень,
Вдоль по обочине ручей
Сбирает струи талых вод, —
Отрада милая очей,
Велений вышних хоровод.
Машина вновь петляет в гору,
В ветровках парни — желтый тон,
Латают путь колесам впору,
В щебенку подмешав гудрон.

А с надеждою мальчики
Встреч машинам тюльпанчики
Предлагают прекрасные,
Желтоватые и красные.

3
Чехол бетонный на дороге
Вдруг гладью поражает нас —
Образчик импорт-технологий,
Но вновь хохочет Фантомас:
«Опять оранжевый камзол,
Опять ухабы и лопаты,
Опять в ворота ваши гол,
Мозоли — вот вы чем богаты».
Весны попятное движенье
Мы как бы видим с высотой:
Вот абрикосово цветенье,
Дней тридцать будто с плеч долой.
В снег мокрый обратился дождь,
Мы ошарашены чуть малость,
Арчи зеленой вечно гроздь,
Из всех деревьев тут осталась.
А вот в ущельях — снега возы,
Трава здесь явно стала ниже,
Овец уж нет, одни лишь козы,
И небеса тут словно ближе.

А озябшие мальчики
Встреч машинам тюльпанчики
Предлагают прекрасные,
Желтоватые и красные.

4
Деянье суверенных лет —
Въезжаем в рукотворный грот,
Опять качает наш корвет,
Уменьем ждать живет народ.
Он ждет ухабов пресеченья,
В конце тоннеля света ждет,
А душ высокое горенье
В грядущем, может быть, поймет.
Второй тоннель уж миновали,
Над нами снова серый полог,
На верхней точке перевала
Нам краткий миг зимовья дорог.

Здесь нет озябших мальчиков,
А значит, нет тюльпанчиков,
И нет вопросов гласных:
«Вам желтых? Или красных?»

5
В гору достиг путь предела,
Но до вершин далеко:
Верхнюю точку удела
Нам покорить не легко.
Власть января тут бесспорна,
Снега на склонах завал,
Лыжникам с публикой горным
Можно тут дать карнавал.
Впрочем, и мы слаломисты,
Сверху нас вниз понесло,
Воздух буравим со свистом,
Молимся, чтоб пронесло.
Времени быстрый успех:
Скоро, минут через пять,
Радует сердце нам мех
Склонов зеленых опять.
Вновь абрикосов цветущих
Встретилась нам череда,
Вновь водопадом поющим
Льет ледяная слеза.
Кочек и ям серпантина
Жадно сглотнули еще;
Что? Наша жизнь не малина? —
Встать бы к плечу нам плечо…

6
Не раз при спуске с Камчика
Щиток встречаем — «Резахсой»,
Его кофейная вода
Без ливней станет голубой.
Не раз реки бурливой ток
Здесь в прошлом видел Чагатай,
А позже хан Бабур свой рок
Носил в стихах из края в край…

7
Вдруг — лотерейный ход в дорогу:
Совсем недавно был обвал,
Мы опоздали, слава Богу,
Точь-в-точь, быть может, кто попал…

А с надеждою мальчики
Встреч машинам тюльпанчики
Предлагают прекрасные,
Желтоватые и красные.

8
Еще в свободном пониженье
Прожили стрелки на часах,
Вот яблонь белое цветенье,
Вот абрикос опять в плодах.
Вдали не Чили и не Гана,
Межы шлагбаум-благодать,
Грань Ферганы и Намангана,
Коканд уж там рукой достать.

9
Так в кадрах горно-переходных
Мы наблюдаем чудеса:
Внизу — огонь весны природный,
А лед зимы — за три часа;
Затем в зеркальном отраженье
Витки на спуске развернут
Обратной магии явленье
В пределах сорока минут…

Смугловатые девчоночки
Зазывают на лепешечки,
Если с ходу остановишься,
Забросают — сердцем тронешься.
Взять решаем двух "ляганчиков",
Не дают взамен тюльпанчиков,
Ни к чему привет от мальчиков,
Признают лишь… чистоганщиков.
15-20.04.2003

__________________
Ляганчик: ляган — большое блюдо. В Коканде пекут лепешки, похожие на ляган.


МАТЬ
Ко времени
Мы, перевал оставив за спиной,
Спустились в междугорную долину,
Наш путь еще далек, и с головой
В его конце нас окунут в кручину.
Не говорим, не тратим слов напрасных,
Но каждый в мыслях бродит о своем,
Молчанье в тягость у чужих и праздных,
Оно в кругу во благо лишь родном.
Племянник мой баранку крутит рядом,
Его сестра за нами тихо дремлет,
А мать — моя сестренка твердым взглядом
Мелькающим пейзажам молча внемлет.
И я молчу: картин нестройный ряд
Проходит сквозь невидимый "алмаз",
В казну души обрывки строк летят,
Чтоб муз однажды оплатить заказ.
Давно знаком нам город Шахрихан,
Но на маршруте в прежние года,
Штурвал держал бывалый капитан,
И он же был за штурмана всегда.
Мы без него — как юнги и туристы:
"Кишлак Найман? Чуть дальше поворот!"
Хвала Аллаху, скоро будет пристань,
Сестренка уж косынки достает.
Холодный дождь, порывы ветра, лужи,
Не едем, в самом деле, а плывем,
Причалом нам "пятак" асфальта служит,
Сквозь строй мужчин в печали мы идем.

Слишком поздно
Ворота с коридором, простора дальний план,
Веранда — не веранда, навес скорей, — айван,
Родных и близких плачущих несметная толпа,
Носилки погребальные, шитье и бахрома.

Неспешною походкой бескрайний огород
Хранительница дома теперь не обойдет,
Початков связку желтых не снимет с потолка,
И почве зерен добрых не даст ее рука.

Ягненок бойкий, черный, одна нога бела,
Не будет носик влажный совать в ее дела,
Запомни, несмышленыш, тепло ее руки,
Оно тебе облегчит последний миг судьбы.

Отец моих племянников стал круглым сиротой,
Не будет видеть маминой улыбки он простой,
Не даст ему мать хлеба и чаю не нальет,
Нехитрыми речами досуга не займет.

Без матери ушедшей иным все будет в жизни,
Опор души крушенье мы отмечаем в тризне,
Без мамы утешенья нам в мире не сыскать,
Увы, но слишком поздно нам то дано понять.

У той, что в усыпальном запряталась шатре,
Годов десятков восемь в живой ее поре,
Вослед главе семейства с разрывом в пару лет
Душа перед Всевышним уж держит свой ответ.

Сынов пять и три дочери, а внуков и не счесть,
Пока с десяток правнуков, в заначке тоже есть,
Вой, плач и причитания, обрядов хоровод
Уж скоро тело бренное в могилу понесет.

Визитов прошлых штурман — сестры моей супруг,
Я взял его за плечи, он вздрогнул, встал — и вдруг:
Очки с потухшим взглядом, главу склонил на грудь, —
В моей плотине бреши рыданьям вскрыли путь.

Вся боль, все соболезни слились в моих слезах,
В натуре голос сердца в немых моих устах,
Бывает, и мужчина не может не рыдать,
Прошу, не трогай, Боже, мою седую мать.
01-03.06. 2003

* * *
Юность — у всех со страстью,
Зрелость — у редких с властью,
Старость — дай Бог без трости,
Вечность — лишь мрак да кости.
03.05.2000

* * *
На Крымском мосту была пыль, как обычно,
Шли люди, машины неслись, как всегда,
Спускалось светило куда-то привычно,
И так же в реке колыхалась вода.
А я был во власти незримой природы:
Неясный другим удел свой верша,
Я думал о вас, весны моей годы,
О том, что не знает покоя душа.
Пусть жизнь, как всегда, не скупа на невзгоды,
Пусть люди в словах не бывают вольны,
Отвергнуть хотел бы канонов я своды
Звучания ради заветной струны.
1967, 2003

Наверх

Время загрузки страницы 0.0008 с.